MMM 2011 - Золотая жила

В 1989 году структура «МММ» зарегистрировалась в Ленинском исполкоме г. Москвы как кооператив и начала свою деятельность с торговли импортной оргтехникой (первоначально — ввоз в СССР компьютеров и комплектующих). Первоначально офис располагался на Газгольдерной улице, с начала 1990-х — Варшавское шоссе, 26. В дальнейшем, по мере изменения ситуации на рынке и в стране, неоднократно менялось и направление деятельности компании. МММ всегда очень чутко и одной из первых реагировала на любые подобные изменения

20 октября 1992 года Хамовническим филиалом Московской регистрационной палаты по юридическому адресу 109435, Москва, ул. Пироговская, д. 21 было зарегистрировано АООТ «МММ».

В 1993 году АООТ «МММ» зарегистрировало свой первый проспект эмиссии акций. Он позволял выпустить не более 991 тысячи акций. Акции номиналом 1 тысяча рублей, выпущенные в бумажной форме, начали продаваться 1 февраля 1994 года. С 7 февраля фирма ввела т. н. «двухсторонние котировки» с определённой маржой на покупку и продажу собственных акций, которые постоянно росли. Это привело к тому, что они начали расходиться быстро, поскольку торговались с самого начала по принципу «сегодня всегда дороже, чем вчера», и руководство компании вскоре попыталось зарегистрировать второй проспект эмиссии, уже на миллиард акций. Минфин РФ, однако, разрешения на эмиссию не выдавал. Остановки же объявленная компанией схема постоянно растущих цен не предполагала. Мавроди вторично выпустил ещё 991 тысячу акций компании «МММ-фонды» (с разрешением Минфина на Объединение «МММ», которые уже были выпущены), и также их реализовал (разницы между ними фирма не делала).

Формальных оснований для отказа не было, но Минфин явно тупил ситуацию. Что было и неудивительно, поскольку скандал вокруг МММ и вокруг дикого совершенно ажиотажа с нашими акциями к этому моменту уже бушевал вовсю. Многотысячные очереди у наших пунктов невозможно было не замечать. Останавливаться же было нельзя. Это как велосипед. Можно только ехать. Остановка — падение. Таким образом во весь свой рост встал вопрос: акции не сегодня-завтра закончатся — и что дальше?

Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации и обойти ограничение на эмиссию акций, Мавроди уже через два месяца после начала работы вводит в обращение так называемые «билеты МММ», не являющиеся формально ценными бумагами. Цена одного билета равнялась одной сотой цены акции (по аналогии с деньгами: копейки и рубли). Это было удобно и для самих вкладчиков, поскольку цены на акции к тому моменту стали уже слишком высоки. Помимо снятия ограничения на эмиссию, этот манёвр вообще выводил бумаги МММ из-под действия закона о ценных бумагах. Внешне билеты напоминали советский червонец, только вместо портрета Ленина в центре был помещён портрет Сергея Мавроди.

Хотя формально билеты МММ ценными бумагами и не являлись, они имели все необходимые степени защиты (водяные знаки и пр.) и печатались на тех же заводах, что и американские доллары.

Поначалу Мавроди вообще собирался не печатать никаких билетов, а просто красить доллары в красный цвет: «А зачем тратить деньги на печатанье, когда американское правительство уже всё за меня напечатало? Зелёный доллар — обычный, красный — мой. Никакого нарушения закона тут нет. Доллар же не перестаёт быть долларом от того, что его покрасили? Хочешь, иди в магазин и отоваривай свой красный доллар по номиналу, а хочешь — иди ко мне в пункт и меняй его там на сто зелёных. Дело хозяйское». Но потом он всё же отказался от этой идеи, назвав её «слишком блестящей». «Она сразу бы привлекла к МММ слишком много внимания».

В дальнейшем, по мере усиления противостояния с властями и стремясь перевести свои отношения с вкладчиками в область чисто гражданских, Мавроди пошёл ещё дальше, вообще отказавшись от сделок купли-продажи при операциях с билетами (но не акциями), перейдя к системе так называемых «добровольных пожертвований». Формально вкладчик не покупал больше билеты МММ, а добровольно жертвовал деньги «на благо России» лично Мавроди, обычному частному лицу и такому же гражданину России, как и он сам, и закон это не нарушало. Это были сугубо гражданские отношения двух частных лиц. Билеты же формально вручались жертвователю просто в качестве сувенира. При продаже, соответственно, теперь уже сам Мавроди добровольно жертвовал деньги вкладчику. Правда, каждая из сторон подразумевала не простое пожертвование средств, а отношения, аналогичные вкладу. По этому все подобные «пожертвования» Гражданский кодекс должен рассматривать как мнимые сделки (ст. 170 ГК).

Стоимость билетов и акций МММ устанавливалась руководством компании (лично Мавроди) на основании так называемых «самокотировок»: цены покупки и продажи изменялись два раза в неделю, по вторникам и четвергам, причём вывешивались не только текущие, но и будущие, «предполагаемые» на две недели вперёд цены («предполагаемые» — поскольку гарантировать рост нельзя было по закону). Эти цены печатались практически во всех газетах, объявлялись по радио и по ТВ (на правах рекламы). Обычно только росли (примерные темпы роста составляли 100 % в месяц).

Следует отметить, что в соответствии с законом эмитент (АООТ «МММ») обязан был разместить весь проспект эмиссии на первичном рынке исключительно по номинальной стоимости (в данном случае в одну тысячу рублей), то есть повышать цены на свои собственные акции само акционерное общество не могло. Руководство МММ решило эту проблему просто. Весь проспект эмиссии был тут же продан по номиналу трём входящим в холдинг фирмам. А уже они занимались торговлей на вторичном рынке. Соответственно, по рыночным ценам. Трём, поскольку, по закону опять же, для приобретения свыше 35 % акций требовалось специальное разрешение регулятора. Самокотировки, кстати сказать, действующим на тот момент законодательством запрещены также не были. Более того, такого понятия вообще тогда ещё не существовало.

Находившиеся в обращении одновременно с билетами акции руководство компании активно превращало в ценные бумаги на предъявителя. Действовавшее на тот момент законодательство не предусматривало ограничения срока регистрации приобретаемых вкладчиком ценных бумаг. Этим и воспользовался Мавроди, предложивший вкладчикам не регистрировать покупку и продажу своих акций непосредственно при сделке. А отложить эту регистрацию, так сказать, на неопределённый срок. (Аргументировав это физической невозможностью регистрировать ежедневно десятки и сотни тысяч подобных сделок. Для этого надо фактически создавать новую структуру. Это всё равно, что регистрировать каждую операцию с деньгами.) При этом было заявлено, что вкладчик вправе, конечно, потребовать формальной регистрации сделки и, соответственно, оформления акций на своё имя, и таковая регистрация будет по его требованию немедленно произведена. Но зарегистрированные акции компания выкупать назад не станет (по закону акционерное общество делать это не обязано). Отказавшись выкупать зарегистрированные акции, МММ разделило их тем самым на две группы: незарегистрированные (по сути, акции на предъявителя), которые можно было продать компании в любой момент по назначенному ею курсу, и менее ликвидные (а фактически, неликвидные вовсе) зарегистрированные (имеющие конкретных владельцев), подчиняющиеся законам рынка.

Впрочем, зарегистрированных акций было, судя по всему, крайне мало. Во всяком случае, на суде впоследствии они вообще не фигурировали. Ни у кого из потерпевших их на руках не оказалось.

1 февраля 1994 года акции поступили в свободную продажу. Продавались они сначала по номиналу в одну тысячу рублей. Но далее дважды в неделю, по вторникам и четвергам (а 1 февраля был как раз вторник), цены менялись, и в среднем объявляемая компанией цена акции вырастала за месяц примерно вдвое.

За полгода работы (до 4 августа 1994 года — даты ареста Мавроди) цены выросли в 127 раз, а число вкладчиков компании, по разным данным, достигло от 10 до 15 миллионов человек. Деньги не успевали пересчитывать, и их считали на глазок, комнатами: «12 комнат… 15 комнат…» По разным оценкам в одной только Москве Мавроди зарабатывал тогда порядка 50 млн $ в день. Вплоть до ареста Мавроди акции МММ свободно покупались и продавались по объявленному курсу. Из-за этого Мавроди нельзя было обвинить в невыполнении своих обещаний — цена на акции МММ действительно росла, и их действительно можно было по этой цене купить и продать.

По воспоминаниям бывшего тогда вице-премьером и министром экономики Александра Шохина, на заседаниях правительства Черномырдин «матерился на силовиков, требуя хоть что-то сделать, пока всё не лопнуло».

Комментарии Мавроди по этому поводу: «А чего материться? Отдал бы приказ, и всё. А то: „сделайте!.. хоть что-то“. А потом тебя же и крайним объявят. „Это не я, это они сами. Я такого приказа не отдавал“. Как Горбачёв в Вильнюсе альфовцев подставил. Дайте приказ! Письменный. Тогда и сделаем. Дураков к тому моменту уже не осталось. Грудью на амбразуру лезть никто не собирался. А приказа Черномырдин не отдавал. По вполне понятным причинам».

Позже Мавроди признается, что воспринимал к этому моменту Россию уже как пройденный этап, активно изучал американское законодательство (не препятствовавшее, по его мнению, созданию структур, аналогичных МММ), вёл переговоры с американскими банками и брокерскими конторами и даже первым в России закупил суперкомпьютер Cray Research Super Server 6400 для анализа мировых фондовых рынков и управления своей будущей империей.

Первое серьёзное столкновение с властями у МММ произошло ещё в апреле, когда к центральному офису фирмы на Варшавке среди бела дня на глазах многотысячной очереди вкладчиков подкатили несколько автобусов СОБРа, и налоговые инспекторы в сопровождении спецназовцев в масках и с автоматами наизготовку прошли сквозь толпу и зашли внутрь офиса для того только, чтобы вручить управляющему уведомление о начале «плановой налоговой проверки». В ответ Мавроди пригрозил созвать всенародный референдум о доверии властям, пообещав, что необходимый для инициирования референдума миллион подписей он соберёт «за неделю». При его миллионах вкладчиков угроза была более чем реальная. А с учётом экономической ситуации в стране исход такого референдума ни у кого практически абсолютно никаких сомнений не вызывал.

К тому же Мавроди и не скрывал, что собирается действовать именно «предельно жёстко»: «„А кто не будет брать — отключим воду“. А кто не будет подписывать — не будем выкупать акции. Вот пусть власти у вас и выкупают. Которые вам так нравятся».

На следующий же день в прессе на правах рекламы появились две статьи Мавроди: «По тонкому льду» и «Объяснение в нелюбви». Последняя заканчивалась словами: «Власти не любят Лёню Голубкова. А любит ли Лёня Голубков эти самые власти? Об этом его никто не спрашивал. Пока». Власти объявили всё происшедшее «недоразумением». Начавшуюся среди вкладчиков панику Мавроди быстро погасил, увеличив на некоторое время темпы роста цен своих акций и билетов.

Однако в середине июля 1994 года, после выступления президента Ельцина, в котором он заявил, «что Лёня Голубков не купит себе дом в Париже», в большинстве СМИ стала разворачиваться широкая кампания против МММ. Формально подававшаяся как кампания оповещения вкладчиков об опасности, в самом МММ она рассматривалась безусловно как начало нового крупномасштабного наступления на фирму со стороны государства.

Вся эта придворная камарилья, всегда держащая нос по ветру и очень чутко реагирующая на подобные «сигналы», поняла всё правильно и восприняла выступление хозяина просто как долгожданную отмашку и команду: «фас!»

По центральным каналам теперь показывали «анти-МММ»-ролики, часто выступали чиновники всех рангов, объяснявшие, что МММ это афера, и призывавшие людей немедленно забирать оттуда деньги. Кампания спровоцировала панику.

Пусть кто-нибудь из чиновников заявит публично, что Сбербанк афера. Да от него завтра же ничего не останется! А про МММ это говорили беспрерывно на протяжении двух недель. По всем каналам и во всех СМИ. Все, на самом высшем уровне, вплоть до премьера и президента. А потом заявили: пирамида рухнула! Да не пирамида рухнула, а вы всё развалили!

Выплаты денег продолжались до 27 июля, после чего Сергей Мавроди своим указом (от 29 июля) объявляет о снижении стоимости акций в 127 раз, опять до тех же тысячи рублей, с которых всё 1 февраля и начиналось. При этом было заявлено, что цены будут расти теперь вдвое быстрее, увеличиваясь вчетверо каждый месяц. Фактически Мавроди просто произвёл перезапуск (рестарт) системы.

Эта мера полностью стабилизировала ситуацию, и в МММ снова выстроились огромные очереди на покупку подешевевших акций и билетов.

3 августа Мавроди был приглашён в Белый дом на расширенное заседание правительства, посвящённое специально «вопросу МММ», на которое, однако, не явился.

А зачем? Мне от них ничего не надо было, а договориться, мы бы всё равно не договорились. И какому это «вопросу»? Всё к этому моменту уже решено было. Мной, без их участия. И почему «расширенное»? Там же, насколько мне известно, даже министр иностранных дел Козырев и министр обороны Грачёв присутствовали! Они-то тут причём? Как в банде, короче. Коллективная ответственность. Чтобы все по уши были. За решение «мочить!»

4 августа 1994 года Сергей Мавроди был арестован у себя на квартире на Комсомольском проспекте «за неуплату налогов». Штурм квартиры (спецназовцы спускались на балкон восьмого этажа сверху по тросам) показывали в прямом эфире по всем телеканалам.

Он немедленно (из тюрьмы) приостановил деятельность МММ, объявил о своем намерении баллотироваться в Государственную Думу и начал свою предвыборную кампанию в Мытищах. Во время проведения предвыборной кампании МММ даже выпустила специальные билеты номиналом 20 билетов, раздававшиеся бесплатно избирателям.

Позже Мавроди скажет, что мог в августе 1994-го, сразу после своего ареста, «бросить толпы на Кремль и развязать гражданскую войну». Но «не захотел покупать свободу ценой крови 15 миллионов вкладчиков! Плюс у всех у них есть семьи, родственники, друзья… Да это же фактически полстраны! Власти не ведали, что творили. Они играли с огнём».

4 же августа 1994 года сотрудники московского управления налоговой инспекции при помощи ОМОНа штурмом взяли центральный офис МММ на Варшавском шоссе, провели там обыск и объявили, что в ходе своей проверки «вскрыли грубые нарушения налогового законодательства», предписав взыскать в бюджет 49,9 млрд рублей.

Сам Мавроди впоследствии неоднократно указывал на абсурдность этого обвинения: «Если МММ пирамида, то с чего собирались взыскивать налоги? С пирамиды? Надо уж что-нибудь одно выбрать: либо пирамида, либо налоги». И далее: «И как они нарушения-то „вскрыли“? В ходе обыска? За две минуты? Как консервную банку? На потолке, наверное, прочли и сразу же меня арестовывать и помчались. В тот же день, не откладывая в долгий ящик. Дело-то к спеху! А вообще налоговые нарушения обычно в ходе налоговой проверки обнаруживаются. Более-менее продолжительной. А отнюдь не в ходе получасового обыска. Но здесь, конечно, особый случай. Архивраг! Для него закон не писан. Не до всяких там глупых формальностей! Или кто-нибудь сомневается, что он преступник?!»

Возле центрального офиса МММ собралась огромная толпа вкладчиков, обеспокоенных происходящим, которые потребовали от сотрудников налоговой службы либо прекратить «самоуправство», либо вернуть их накопления. Когда разорившиеся инвесторы получили отказ, начались массовые волнения. Люди попытались занять здание главного офиса МММ в надежде вернуть вклады, но было уже поздно: вся финансовая документация и счета компании были изъяты государственными финансовыми надзорными органами. Находятся свидетели, утверждающие (и подтвердившие это на суде под присягой), что с чёрного хода офиса семнадцать КАМАЗов вывезли при этом все наличные деньги.

Когда же эта тема в льнейшем всплыла на суде, прокурор Амалия Устаева спокойно заявила: «А откуда вы знаете, что это были сотрудники спецслужб? Ну, и что, что они были в форме? Вы документы у них проверяли?» Этот аргумент был принят судьёй Надеждой Маркиной как неопровержимый и, таким образом, вопрос с исчезнувшими КАМАЗами был закрыт.

19 августа 1994 года тысячи обманутых вкладчиков пришли к Белому дому и потребовали освободить Сергея Мавроди.

Любопытно отметить, что, освещая это событие, практически все СМИ единодушно, хором утверждали тогда, что я арестован-де «по подозрению в мошенничестве». Тем более, что и власти в своих выражениях не стеснялись и открыто называли меня мошенником со всех трибун и телеэкранов, ещё задолго до суда и даже следствия. Между тем как реально-то я был арестован за неуплату налогов. (С чего? Как с чего? Сами понимаете, с пирамиды.) Обвинение в мошенничестве предъявить мне на тот момент так и не смогли. Это только потом. Через четыре года. Оно неким волшебным образом вдруг появилось. Доказательства, наверное, все эти четыре года собирали. У нас же всё серьёзно. По-взрослому. Правосудие!

В октябре того же года Сергей Мавроди зарегистрирован в качестве кандидата в депутаты, выходит на свободу и действительно избирается депутатом Госдумы РФ.

И вся Дума сразу же прибежала ко мне акции и билеты менять. Вся, в полном составе. Все эти депутаты и депутатишки со своими жёнами, тёщами, братьями, сватьями!.. Все! Поголовно. И все мне в любви вечной клялись: «Ах, Сергей Пантелеевич!.. Да мы!.. Да Вы!..» И все же меня потом хором дружно и сдали. Надо им было, конечно, не всё сразу менять. А понемножечку. На привязи, так сказать, держать. На коротком поводке. Но я-то думал, блин: порядочные люди!

Через год, 6 октября 1995 года, Мавроди по представлению Генпрокуратуры практически единогласно был лишён депутатского мандата, так как «он пренебрегал своими обязанностями депутата и продолжал заниматься коммерческой деятельностью» (не неприкосновенности, как просила того Генпрокуратура, а именно мандата). Касательно коммерческой деятельности Мавроди возразил, что «поскольку зарплату в МММ он не получает, к коммерческой его деятельность в качестве руководителя фирмы отнести нельзя», но Дума тогда проигнорировала это его возражение.

В декабре 1995 года Сергей Мавроди на общероссийских парламентских выборах вновь баллотируется в депутаты Госдумы (2-го созыва), теперь уже не как независимый кандидат, а как председатель созданной им ещё в ноябре 1994 года Партии народного капитала (ПНК). Мавроди сразу же ввёл льготы для вкладчиков, членов ПНК, и партия очень быстро стала крупнейшей в России. Однако эти выборы он совершенно неожиданно проиграл и занял предпоследнее место среди двух десятков никому неизвестных кандидатов, набрав менее полпроцента голосов.

По всем рейтингам и опросам я лидировал с большим отрывом и должен был вне всякого сомнения победить. Тем более, что и соперники-то все левые были. (Со мной никто не хотел тогда по одному округу выставляться почему-то.) Накануне выборов даже статья в одной из местных газет появилась с заголовком: «Сенсация! Мошенник снова окажется в Государственной Думе!» А потом вдруг оказалось, что я набрал всего лишь полпроцента голосов и занял предпоследнее, кажется, место. Среди кучи никому неизвестных кандидатов. Наутро та же газетка вышла уже с заголовком: «Москвичи прозрели!» Ну, легли спать с намерением голосовать за меня, а проснулись и — прозрели. Все 500 с чем-то там тысяч. А чего? Бывает.

В 1996 году Мавроди выдвинул свою кандидатуру на пост президента России, но ЦИК забраковал почти все представленные им подписи.

В отношении Мавроди было даже возбуждено уголовное дело о подделке подписных листов. Дело было потом закрыто «за отсутствием состава преступления», но участвовать в президентских выборах Сергей Мавроди тогда в итоге так и не смог.

АООТ «МММ» было признано банкротом 22 сентября 1997 года. 22 июля 1998 года его конкурсным управляющим был назначен Константин Глодев (в настоящее время осуждён на 15 лет за «мошенничество в особо крупных размерах»).

В 1998 году Генеральная прокуратура РФ возобновила проведение уголовных дел в отношении Сергея Мавроди, добавив обвинения в мошенничестве.

Сам Мавроди никогда не признавал, что МММ была пирамидой, и всегда указывал на принципиальное отличие созданной им структуры от всех, «ей подобных»: «МММ была искусственно разрушена властями. Все остальные рухнули сами. В моём уголовном деле есть отчёты губернаторов президенту Ельцину, как идёт „операция“ по развалу МММ. Куда уж дальше-то? А 8 % акций Газпрома? А нефтянка? Всё же это в материалах дела есть, никакие это не сказки. Вот они, активы! Так какая же это пирамида?»…

И далее: «Законов МММ не нарушало. Ни в одной букве. Не случайно я был арестован по совершенно дурацкому обвинению в неуплате налогов. (То есть по логике получается, что всё было здорово, да только вот не поделился.) Просто власти не знали уж, под каким предлогом меня посадить, и ничего умнее придумать не смогли. Потому что сажать-то было не за что! Говорят: „обошёл закон!.. нашёл дырки в законодательстве!..“ Ну, и что? Что?! Это преступление? Нет. Откорректируйте закон, залатайте дырки — но сажать-то за что? А все свои моральные оценки: „кто соблазнит малых сих“ — оставьте при себе. Кто вы такие, чтобы меня судить? Боги? Я сам со своей совестью разберусь и сам за себя на Страшном суде отвечу».

И ещё: «Основная ложь, к которой обычно прибегают власти (да и не только они!), говоря об МММ: „Первые успели, а вот все остальные!..“

Враньё!! Акции и билеты можно было сдать всегда совершенно свободно. В любой момент! На протяжении всего того полугода, когда компания действовала. Пока меня не арестовали. Пункты были на каждом углу. Иди и сдавай. Безо всяких вопросов и именно по той цене, которая была мною на тот момент объявлена.

Так что выигравших тоже миллионы. Как и проигравших. Только они помалкивают. Как обычно всё. Добро вяло и пассивно, а зло бодро и активно. Что поделаешь. C’est la vie!»